1937 год. Москва. Мальчишка разбил стекло, играя в мяч, за ним, с перекошенным лицом, бежит дворник, лом наперевес. Мальчишка убегает и думает
- Господи! Ну, для чего мне все эти дурацкие подвижные игры, эти уличные дружки? Почему я не лежу дома, на диване, и не читаю моего любимого Хеменгуэя?
А в это время, в Карибском море, на острове, Хеменгуэй сидит и думает
- Господи! Ну что я делаю среди этих пошлых закатов? Делаю вид, что я не исписался, пью этот осточертевший ром, болтаюсь по морю? Почему я не сижу в Париже, с Сартром, не пью абсент, не смотрю на очаровательных парижанок?...
А в это время, в Париже, в кафе, сиди Сартр и думает:
- Господи! На что я трачу время? Я пью абсент, от которого разрушается мозг, смотрю на этих расфуфыренных псевдоинтеллектуальных шлюх, и бездарно трачу время! Почему я не в Берлине, с Ремарком, который один пытается остановить бурю, которая сметет Европу?
А в это время, в Берлине, Ремарк, сидит на кровати в наемной квартире, слушает марширующие колонны за окном, смотрит на незнакомую женщину в кровати и думает:
- Господи! На что я трачу время? Зачем я пытаюсь остановить то, что неотвратимо? Почему я не сижу сейчас в Москве с Платоновым, не пью чай из samovar и не обсуждаю очередную его безумную книгу?
... а в это время, в Москве, Андрей Платонов думает - "Догоню - убью нафиг поганца!", и тяжело топает разбитыми валенками по снегу, сжимая в руках лом.
(с)тырено где-то